Перед ними лежат приключения, но за собой они оставляют только хаос (с) Samurai Champloo; Very Black Knight
Название: Mad World
Автор: Soma Peiris
Фэндом: Гиасс
Персонажи: Шицу, Марианна, Чарльз, Вицу, Лелуш
Жанр: ностальгия (ничего более подходящего я придумать не могла и, да, я знаю, что это вообще-то не жанр. Я его придумала)
Рейтинг: PG
Размер: миди, две главы.
Саммари: Из старых времен Великой Четверки «Мы уничтожим ложь». Шицу сидит в гостях у Марианны, которая в итоге оставляет ее присматривать за своим двухлетним сыном.
Дискляймер: Если кто-нибудь спонсирует мне очень-очень много денег, то выкуплю права у Санрайза и Танигучи – до тех пор они принадлежат им.
1
1.
Посмотрите, как крутятся шестеренки. Прислушайтесь. Это механизм, слажено работавший веками, тысячелетиями. Механизм человечества. Бог. Коллективное бессознательное.
Оно работает безотказно, живет одним пульсирующим организмом. В нем лежит все прошлое, из него растут настоящее и будущее.
Посмотрите теперь, вон стоят те четверо, которые решили разрушить его. И вы знаете, их попытки не увенчаются успехом. Громоздкое и страшное существо, оно подомнет их под себя. Ведь этот организм – само человечество. А они – его часть.
Но только нам известно это, им – нет. Даже если недоброе чувство уже давно закралось в сердце старейшей из них. Даже если оно не покидает ее с самого начала, ведь ей ли не знать, как часто за историю человечества произносилась фраза «Я сделаю мир лучше».
***
Красный свет утреннего солнца проникал в графскую опочивальню сквозь мутноватое стекло маленького окна. В камине, не смотря на теплое время года, ярко горел огонь – каприза гостьи графа, пожаловавшейся на царящий по всему замку холод.
Она сама только что вылезла из кровати. Подобрав с пола шелковую сорочку, лежавшую там среди других предметов ее гардероба, так поспешно снятых вчера графом, девушка накинула ее на себя и подошла к окну, по пути взяв со стола гребень.
Мечтательно глядя на восходящее солнце, она принялась медленно расчесывать длинные волосы, мурлыча что-то себе под нос. Ее левый глаз, вероятно, в отблесках солнечных лучей, светился красным – странный эффект.
- Он рано уехал, - заметила женщина, стоящая у камина – и была она там до этого или же появилась только что, уже не понять.
- Он на охоте. Пообещал загнать дичь и устроить пир в мою честь... – протянула девушка, ничуть не удивившись.
Женщина печально покачала головой, но ничего не сказала, а ее собеседница, стоящая спиной, не увидела этого жеста.
- Ты действительно станешь его женой?
- Может...
- Пора бы. Тебе уже пятнадцать, самое время найти хорошего мужа.
- Мне он нравится. Лучше того, совсем не такой грубый. Он очень добрый, на самом деле, и красивый, и сильный. Но в этом замке так холодно... – капризно вздохнула та.
- Попроси, и он завоюет для тебя другой, - женщина подошла, встав рядом с девушкой, тоже лицом к окну. – Хотя, возможно, уже поздно.
- О чем ты?
- Ты любишь его? – задала она встречный вопрос.
Девушка легкомысленно пожала плечами, игриво улыбнулась.
- Может быть. Я еще не решила. Но он любит меня, это точно.
Женщина снова покачала головой, ничего не сказав.
- Ладно-ладно, не злись на меня. Мне кажется, я его правда люблю, - резким жестом она откинула волосы за спину. – Такой красивый восход, правда?
Некоторое время женщина смотрела на медленно поднимающийся над горизонтом красный шар, окунающий небо с разводами облаков в свое свечение.
- Уродливый. Как покрытое рубцами окровавленное тело.
Девушка пожала плечами. Она часто не понимала, о чем говорит ее покровительница.
***
Она наблюдала за ребенком, лениво поигрывая прядью длинных волос. Пухлый, большеглазый мальчик. Милый, как и большинство детей в его возрасте. Разодетый в дорогую и неудобную одежду, стесняющую движения.
Ребенок недоверчиво наблюдал за ней, сидя на полу у ног матери. Слишком пристально смотрящая на него незнакомка. Странная.
Они вглядывались друг в друга почти минуту, потом мальчишка не выдержал и отвел взгляд, обижено выпятив губу. Она слегка усмехнулась.
Некоторое время спустя ребенок, внезапно приняв какое-то решение, встал и забавной походкой вразвалку просеменил в противоположный угол комнаты, где были разбросаны игрушки, большие детские книги с яркими картинкам и просто всевозможная мелочь, непонятно как оказавшаяся там. Выудив из груды синий фломастер и альбом для рисования, ребенок вернулся на прежнее место. Неловко плюхнулся на пол, смешно поморщился.
Еще раз пристально, недоверчиво посмотрев на гостью, он с трудом открыл фломастер, потом, зажав его в кулачке, занес над бумагой.
- Чарльз опаздывает, - заметила Марианна, намазывая клубничное варенье на кусок пиццы с шампиньонами, - а у меня для него важная новость.
- Ты беременна?
Ребенок поднял голову, тихо повторил слово «бе'еменна» и начал сосредоточено черкать что-то.
- Откуда ты знаешь? – спросила его мать, жуя свое кулинарное извращение.
Шицу перевела многозначительный взгляд с растекающегося вокруг шампиньонов варенья назад на Марианну.
- А… это, - девушка рассмеялась. – А вкусно. Не попробуешь? – и снова залилась смехом, увидев выражение лица собеседницы. – Тебя можно шокировать только, издеваясь над пиццей, правда?
- Cмот’и! Смот’и! – подал голос ребенок, протягивая ей альбом.
«МАМА» было написано кривым детским почерком на весь лист.
- Спасибо, солнышко, очень хорошо, - девушка улыбнулась и вернула альбом сыну. - Сам научился, - сообщила она Шицу, – долго смотрел на свои книги, а потом вдруг взял и начал писать.
- Ему два года, - сказала та, выражая не то недоверие, не то удивление.
- Да, вот такой вот он у меня умный мальчик, - Марианна запустила пальцы в темные волосы мальчишки и слегка растрепала их.
Ребенок издал протестующий возглас, насупился, а потом снова направил на Шицу внимательный взгляд темно-фиолетовых глаз.
- Весь в Чарльза, - отметила она, бесцеремонно глядя в упор на ребенка, пока тот не смутился и снова не уткнулся в свой альбом.
- Глаза точь-в-точь его, - ответила Марианна, и нельзя было не заметить, насколько мягче вдруг стал ее голос, - повадки тоже иногда узнаются. Правда, малыш? – она наклонилась и поцеловала его в макушку. – Ты же у нас совсем как папа, да?
Ребенок, нахмурившись, погрузился в размышления.
- Нет! – изрек он и, поразительно четко для своего возраста, прибавил: – У меня нет больших волос.
С укором посмотрев на начавших смеяться Марианну и Шицу, он снова схватил свой альбом.
- Разве не прелесть? – умиленно вздохнула его мать, вытирая выступившие на глазах слезы. – Когда он злится, вот как сейчас, то просто вылитый Чарльз. Такой серьезный и надутый, что хочется схватить и прижать к себе, - потянувшись, она прибавила уже обыденным тоном: - Посмотрим, что выйдет из второго.
Взяв последний кусок своей пиццы, Шицу с некоторым интересом спросила:
- Ты рада?
- Конечно. По-моему, быть матерью – это прекрасное чувство, не находишь?
- Откуда мне знать?
- Неужели за столько столетий… - Марианна хитро улыбнулась, но, так и не дождавшись никакой реакции, пожала плечами. - В любом случае, дети – приятная мелочь жизни. Особенно когда они так похожи на отца.
- Мелочь жизни… - повторила Шицу, наблюдая за тем, как упорно выводит что-то на бумаге черноволосый ребенок.
- Не мелочь, конечно, это я так, - со вздохом поправила себя девушка. - С детьми приятно. Они так честно любят тебя, так приятно обнимают и называют мамой. Вообще, всегда ведь хорошо, когда тебя любят, правда?
- Всегда ли? Нет.
Марианна фыркнула.
- Тебе нравится перечить мне, да? В любом случае, уж когда ты – жена императора Великой Британской Империи, то найдется достаточно нянек и сиделок, выполняющих менее приятную часть работы, а сама можешь наслаждаться всем хорошим, - она нетерпеливо тряхнула головой, откидывая лезущие в глаза волосы.
Шицу равнодушно кивнула, взгляд желтых глаз был по прежнему прикован к ребенку.
- Лелуш, - позвала она.
Мальчишка поднял голову и снова недоверчиво оглядел незнакомку с ног до головы.
- Иди-ка ко мне.
Он испугано посмотрел на свою мать.
- Иди-иди. Покажи ей, как ты умеешь писать.
Ребенок неохотно поднялся на короткие ножки и вразвалку приблизился к креслу, где сидела Шицу.
- Иди сюда, мелкий, - подхватив его под руки, она усадила мальчишку себе на колени, - что ты написал?
- Мое имя, - еле слышно буркнул ребенок, протягивая ей альбом.
- Лелуш, - зачитала Шицу, - правильно. Скажи, Марианна, как ты додумалась до такого имени?
- По-моему, красиво звучит. Тебе не нравится?
- Весьма оригинально, - ухмыльнулась она.
- Оставь свою иронию при себе, - Марианна неожиданно встала. – Мне надоело ждать Чарльза, из-за него я еще не сделала утренней пробежки. Посиди с Лелушем, ладно? Если Его Невероятно Занятое Величество заглянет, передай, что мог бы прийти к своей беременной жене раньше. У меня время тоже не резиновое – надо еще держать себя в форме.
Завершив свою тираду, она подошла к окну и залезла на подоконник.
- Ты беременна, - задумчиво напомнила Шицу.
- Всего-то второй этаж, да еще и на газон. Ничего не случится, - нетерпеливо махнув рукой, Марианна спрыгнула вниз.
***
Чарльз пожаловал десять минут спустя, войдя в комнату, не дожидаясь, пока о его появлении доложит слуга.
- Марианна пошла бегать, - ответила Шицу на не произнесенный вслух вопрос. – Присаживайся. Хочешь пиццы?
- Нет.
Он, по привычке величественно, опустился в кресло.
- Хорошо, я бы и не поделилась.
- Здравствуй, папа, - пробормотал ребенок с ее колен.
- По крайней мере, я застал тебя, - задумчиво произнес Чарльз, уделив сына мимолетным взглядом. – Возникли проблемы с ментальным лифтом, тебе стоит заняться этим.
- Ментаааальный лифт, - сосредоточенно повторил ребенок незнакомое словосочетание, прежде чем начать выводить в альбоме что-то новое.
Шицу усмехнулась, потрепав его по голове. Чарльз хмыкнул.
- Мне стоило ожидать, что Марианна куда-нибудь унесется к моему приходу, - заметил он, обращаясь скорее к самому себе.
- Своенравна как всегда. А теперь уж особенно, - Шицу взяла последний кусок пиццы и носком сапога скинула пустую коробку со стола.
- Что изменилось теперь?
- Угадайте, Ваше Величество. А я пока посещу кухню. И вот, соизвольте провести время со своим чадом.
С этими словами, Шицу, к явному неудовольствию обоих, усадила ребенка ему на колени и вышла из комнаты.
К ее возвращению, мальчишка демонстрировал отцу свой альбом с кривой надписью «ПАПА».
- Молодец, молодец, - несколько неуверенно буркнул император.
Практически невозможно было без смеха наблюдать за тем, как Чарльз ди Британния безуспешно пытается придать своему голосу отцовские нотки.
- Сам научился, - Шицу ухмыльнулась и, держа в руках новую коробку с пиццей, села обратно в кресло. – Полистал свои книжки и вдруг начал писать.
- Молодец, Лелуш, - почти мрачно повторил Чарльз, неловко хлопая ребенка по голове.
Мальчик испугано дернулся, чуть не свалившись с колен отца.
- Скажи, сколько детей ты уже наплодил? – Шицу тщательно разжевала ломтик салями, - и все еще не умеешь с ними обращаться. Постарайся хотя бы не произносить его имя настолько угрожающе, а то он сейчас расплачется.
Чарльз пожал плечами.
- У него не самая худшая реакция. Юфемия бросается в слезы, когда только видит меня.
Они вместе рассмеялись. Она - тонким тихим смехом, он – низким и глухим. Нахмурившись, ребенок решительно подался назад и принял попытку слезть с колен Чарльза по его штанине.
- Ты слишком большой и суровый для маленьких детей. Интересно, как будет реагировать твой новый?
- Новый? – он удивленно поднял брови, придерживая мальчишку, чтобы тот не упал.
- Новый…
Ребенок начал выдираться, так что Чарльзу пришлось поставить его на пол и дать вернуться к Шицу.
- Смотри-ка, с какой готовностью он вдруг ко мне идет... а недавно еще не хотел, - она водрузила мальчишку себе на колени. – О чем я там говорила?
- Новый.
- Соедини это с Марианной - получишь результат.
Чарльз понимающе кивнул и посмотрел на большие часы с маятником, стоящие у стены.
- А она все не собирается возвращаться… мне уже пора.
- Какая жалость, - Шицу отправила в рот следующий кусок пиццы. – Надеюсь, ты рад новости?
- Дети бывают приятными, пока маленькие, - сухо ответил Чарльз, подымаясь с кресла.
- Приятная мелочь жизни, правда?
- Не знаю, мелочь ли. Но, по крайней мере, маленькие дети еще честны и незапятнанны.
- Они имеют привычку вырастать.
- К тому времени, как дети Марианны вырастут, мы уничтожим богов. А когда это произойдет, все люди станут лучше.
Шицу улыбнулась непонятно чему. Еле заметно кивнув на прощание, Чарльз чеканным шагом направился к двери.
- Не веришь, что твои дети и без того вырастут хорошими людьми? – спросила она вдогонку, когда император уже собирался выйти.
- Никто не вырастает хорошим человеком, таков этот мир сейчас.
Он уже переступил порог, когда ребенок неожиданно подал голос.
- Я буду хо’ошим, папа, - громко оповестил он.
На секунду Чарльз обернулся, посмотрев на сына, затем молча хмыкнул и закрыл за собой тяжелую дверь.
***
Следующие пятнадцать минут прошли в полной тишине, прерываемой только чавканьем. Ребенок снова задумался над чем-то, глядя на убывающие куски пиццы.
- Лелуш… у тебя красивое имя, знаешь, - наконец, она отставила в сторону пустую коробку и вытерла пальцы о скатерть. - Имеет французское звучание – в этом что-то есть. Хотя откуда Марианна такое взяла, уж не знаю. Оно по меньшей мере странное.
Ребенок вопросительно посмотрел на Шицу, будто спрашивая себя, что она несет.
- Ласскажи исто’ию, - потребовал он вдруг.
- Историю? – переспросила она. – Что-нибудь о драконах и рыцарях?
- Не-ет.
- А о чем тогда?
Он развел руками и старательно изобразил на лице недоумение, явно имитируя кого-то.
- Какие сказки ты любишь?
- Не хочу сказки. Ласскажи исто’ию.
- Что-нибудь, что правда случилось?
Ребенок нетерпеливо кивнул, точно как это обычно делала Марианна.
- Какие мы требовательные… ну хорошо, я расскажу историю Его Высочеству, - Шицу громко фыркнула. – Ты не поймешь ее, и она покажется тебе скучной, но ты сам виноват, Лелуш.
- Пойму! – протестующе откликнулся ребенок.
22.
Несколько веков назад жила в одной стране одна девушка. И была она прекраснее любой другой. Никто, кто заглядывал в глубину ее глаз, не мог устоять перед ее красотой и любил ее до конца дней своих. Каждый готов был сделать все, лишь бы обладать ею, но она бросала их одного за другим, и никто не мог избежать такой участи.
Жили в тех краях два брата, были они знатного происхождения. Оба храбрые и доблестные рыцари, слава о коих разносилась по королевству. И каждому было известно, что эти два брата всегда готовы постоять друг за друга в любом деле. Были они как одно целое.
Как-то раз на одном пиру они увидели эту девушку, а она увидела их. Старший из братьев понравился ей, и она посмотрела глубоко в его глаза и спросила, любит ли он ее. Очарованный ее невероятной красотой, он сказал «да» и в тот же день предложил ей стать своей женой. Но девушка лишь посмеялась и ответила, что не хочет этого, ибо не любит его. И хоть и было это неслыханной дерзостью с ее стороны, он не поспорил, лишь пообещал переубедить. Следующий месяц он, не отставая, ходил за ней попятам, совершенно запустив дела в своих владениях. Едва ел, едва спал, все умолял ее стать своей женой, а, когда она отказала ему вновь, силой притащил к себе в замок.
И запер он ее у себя и угрожал убить, если она не станет любить его так же сильно, как он ее, и не слушал никакие мольбы и просьбы. К счастью, а может и к несчастью, как-то раз к нему приехал его младший брат, обеспокоенный случившимися с ним переменами. Ночью, когда старший брат спал, девушка прокралась в покои младшего и стала умолять вызволить ее из плена. Сначала он не хотел идти против брата, ибо любил его, но стоило ему заглянуть в глаза девушки, как все сомнения тут же рассеялись, ибо обуяла его дикая страсть. И понял он, что тоже полюбил эту девушку, да и любил всегда, просто не признавал себе этого до сих пор. В ту же ночь он помог ей выбраться из замка и позаботился о том, чтобы ее в сохранности доставили в его владения.
Перед братом же своим он прикинулся ничего не ведающим, помогая ему в поисках. Когда же поиски, само собой, оказались безрезультатны, уехал к себе в замок, где его ждала возлюбленная.
Сначала девушка хотела как можно скорее покинуть младшего брата, однако, проведя с ним всего несколько недель, тоже влюбилась в него. Хоть сама она была еще глупа и толком не поняла своих чувств, но она знала, что с ним ей хорошо. И он стал первым мужчиной, которому она отдалась полностью, и когда той ночью он спросил, хочет ли она стать его женой, она сказала «да» и была счастлива.
По утру он, как и обычно, уехал на охоту, но вернутся ему было уже не суждено. Его старший брат, проведавший обо всем, подстерег его в лесу и убил, не в силах совладать с ревностью и яростью из-за предательства двух дорогих ему людей.
После этого он поспешил в замок, к девушке, и предстал перед ней, обагренный кровью ее любимого, и скинул его голову к ее ногам. Осознав, что сделал старший брат, девушка стала рыдать и проклинать его, ибо, как и случается это с глупыми девушками, вдруг ей показалось, что то была ее настоящая любовь, тот человек, с которым она хотела провести жизнь. Но было слишком поздно.
И сказала она старшему брату, что желает ему смерти и страданий и никогда не полюбит его. И повторяла это снова и снова, пока он, в отчаянии, не выпрыгнул из окна тех покоев и не разбился о землю.
***
Шицу окинула комнату пустым взглядом, будто видела что-то совсем иное.
- Вот так, Лелуш, - мелодичным голосом произнесла она, - так было с давних времен, так и осталось по сей день: раздор между мужчинами сеют женщины. Грустная история, правда, Вицу?
- Да, трагика, достойная женских романов, - послышалось из-за ее спины. Вицу медленно подошел и занял место в кресле, в котором недавно сидел его брат.
Ребенок, кажется, почти задремавший на коленях у Шицу, встрепенулся, услышав незнакомый голос.
- Ой, девочка… - удивленно протянул он.
- Сам ты девочка, - прошипел тот, обижено тряхнув обильной шевелюрой.
- Ты девочка! – взвился ребенок.
- Не-а.
- Тогда посему у тебя волос много?
Вицу раздраженно закатил глаза и посмотрел на Шицу.
- Чарльз не тут?
- Ты его здесь видишь, мелочь пузатая?
- А ты тут играешь няньку, хотя могла бы заняться чем-то более продуктивным…
- И чем же? – она прищурилась.
- Культом, например. Ментальным лифтом.
- У вас п’облемы с меееен-тааальным лиф-том, - выдал вдруг ребенок.
Вицу озадачено уставился на него.
- Хороший мальчик. Умеет слушать, - Шицу подтянула его к себе и чмокнула в щеку.
- Отстань! – потребовало дитя, недовольно поморщившись.
В соседнем кресле Вицу усмехнулся и показал ему язык.
- Но ты все еще здесь. Хочешь сказать мне что-нибудь?
- У меня есть новость, Шицу. Я нашел упоминание руин гиасса в японских источниках.
- Правда? – на ее лице промелькнула заинтересованность. – В Японии… что ж, почему бы и нет.
- Вот и я говорю: почему бы и нет? - болтая ногами в воздухе, протянул Вицу. – Описание скорее невнятное, но некоторые детали указывают на то, что это оно.
- И если ты еще и точно скажешь мне, где оно находится, я при свидетелях объявлю тебя гением, Рапунцель.
Он скривился и неохотно признал:
- Мне известно только то, что оно где-то в Японии.
- Япония, так Япония. Чарльз не будет против завоевать источник Сакурадайта.
Вицу тихо фыркнул.
- Хороший побочный эффект, я думаю, - он посмотрел на ребенка. – А у тебя что нового, племянник? Как мама?
Мальчишка сначала недоуменно посмотрел на него, но после некоторых раздумий выпалил:
- Мама бе’еменна.
Брови Вицу поползли вверх, и он снова перевел взгляд на Шицу.
- Правда?
- Устами младенца… - протянула она. – Скажи, Лелуш, ты знаешь, что такое «беременна»?
- Да, - не задумываясь, ответил ребенок.
- И что же?
Он тут же с деланной занятостью схватился за альбом, игнорируя вопрос.
- Это значит, что у тебя будет брат или сестра.
- Я знаю! – негодующе выкрикнул он. – Я сам знаю!
- Он сам все знает, - с усмешкой подвела итог Шицу. – Марианна права – он точно как Чарльз, когда злиться. Не находишь?
Вицу неопределенно пожал плечами.
- Видишь, Рапунцель, будет радость твоему брату.
- Какая уж радость, - презрительно фыркнул он, резко изменив тон, - просто необходимость. Ты прекрасно знаешь, что Чарльза не интересует этот выводок, который обречен повторять старые ошибки и точно так же карабкаться на престол через трупы друг друга, как делали это поколения до них. Наследные принцы и принцессы Британии? – он злобно хохотнул. - Они как крысы – загрязняют все вокруг с их жадными до власти семейками. И большинству из них суждено подохнуть как крысам. Возможно, даже вот ему вот. Британия никогда не исправится. И скоро этому все равно придет конец. С Мечом Акаши.
Шицу молча следила за тем, как меняется его лицо, принимает не пишущуюся в детские черты ожесточенность, искажается ненавистью.
- И дети Марианны тут не исключение. Они ему значат не больше, - с особым напором произнес Вицу и, будто смутившись собственного порыва, растянул губы в ехидной улыбке. – Как бы то ни было… мне хоть племянником больше, хоть племянником меньше. Разницы нет, правда, Лелуш?
- Не правда! – буркнул он и почему-то очень недовольно посмотрел на дядю.
- А у него ведь огромный потенциал… - протянул вдруг тот, - уже сейчас видно.
- Пока еще плохо сформировался, но через несколько лет станет лучше, чем у Марианны, насколько сейчас можно судить, - задумчиво отметила Шицу, - но это не удивительно.
- Сын Марианны и Чарльза… да уж…
- И твой племянник.
- Но не важно, - Вицу по-кошачьи улыбнулся, - его талант пропадет даром, правда?
- Это уже никогда не понадобится, правда? – ее губы затронула почти идентичная улыбка.
Два существа, не то люди, не то нет, пристально посмотрели друг другу в глаза и замерли так почти на десять минут, не моргая, будто меряясь силами.
Постепенно они заполняли собой всю комнату, спирая в ней воздух, не оставляя места ни для чего. Не меняя ни формы, ни размера, они росли все больше и больше, искривляя отражения в зеркалах, заставляя стрелки часов сначала замереть, а потом начать крутиться то вперед, то назад, искажая время и место, скидывая все воедино и снова разъединяя, разбрасывая вокруг себя ошметки прошлого, делая невозможным определить, происходит это все или нет на самом деле.
Мир С был в них, они были в нем. Носящие коды, вечные, как и он сам.
Ребенок продолжал сидеть на коленях у более древнего из этих существ, старательно записывая что-то в альбом. Иногда, будто улавливая какие-то отголоски, он поднимал голову и удивленно смотрел по сторонам или дергал Шицу за руку, но, так ничего и не добившись, снова возвращался к своему занятию.
Первым зрительный контакт оборвал Вицу и, болезненно скривившись, слез с кресла.
- Уже уходишь? – полюбопытствовала Шицу.
- Хочу поговорить с Чарльзом, - не глядя больше на нее, ответил тот, - пока, племянник.
- Пока, - отозвался ребенок и показал ему свой альбом.
«ДЕВОЧКА», - гласила кривая надпись.
Раздраженно прошипев что-то, Вицу растворился в воздухе.
- Исчез! – восторженно прокомментировал мальчик.
Шицу издала короткий смешок, а потом замолчала и рассеяно уткнулась в ребенка, опершись подбородком о его голову – будто обнимая большую подушку.
- А что было потом? – спросил он, пытаясь высвободится.
- Потом?
- В исто'ии?
- Потом ничего, Лелуш. На этом история кончилась.
***
После полуденной молитвы монашка принялась вскапывать грядку за церковью. Ora et labora гласил устав, и она придерживалась его, как будто в насмешку над кем-то.
На самом деле, она действительно видела в этом своего рода иронию. Стоило только вспомнить прошлое…
Всего несколько столетий отделяло настоящее от того дня, когда Константин зашел в реку. Она еще могла четко вспомнить этот момент, даже как играло на воде солнце, будто бы это было только вчера.
Так же хорошо она помнила, что было до этого. Как закидывали камнями и бросали зверям в арене последователей религии, теперь перенявшей Европу. И некоторые из тех людей, умерших тогда, теперь мрачно наблюдали за ней с витражей церкви. Пару из них она когда-то знала лично, с одного смотрела на монашку она сама.
Не узнаваемая, конечно же, но носящая то самое имя, которым она звалась в те времена, теперь только с приставкой «святая». И смерть та же. Вот правда монашка никак не могла вспомнить, что же подвигнуло ее тогда стать на сторону этой религии. Что вообще привело к такой странной причуде.
Но многие моменты из ее жизни, тянущейся веками, ускользнули из воспоминаний, и она смирилась с этим. Раз они ушли, то и не стоило цепляться за них. Не стоило перерывать галерею памяти, где хранилось все прошлое. Вероятно, какие-то вещи лучше было забыть или, по крайней мере, они просто не стоили того, чтобы помнить.
Монашка отставила мотыгу в сторону и внимательно посмотрела вдаль, куда уходила дорога. Непонятное чувство вдруг одолело ее.
Что это? Волнение? Страх? Возбуждение?
Совсем слегка задрожали руки, и она поняла, что действительно боится. Цель близка, еще совсем-совсем немножко, месяц-другой, возможно. Вот только что, если дичь ускользнет? Чем ближе к концу, тем опаснее становится подъем.
- Еще чуть-чуть, девочка, - невольно пробормотала она, - еще совсем чуть-чуть, пожалуйста.
Будто проломив дамбу, хлынули картины совсем далекого прошлого.
Как она стояла на холме, сама еще совсем девчонка, подле бога их племени, древнего, как сам мир, мудрого, как никто другой. По крайней мере так думала она, его главная жрица, избранная им самим. Глупо, наивно. Но как ей тогда было понять жестокость вечности?
- Ты спасешь наш народ от завоевателей силой, которую я дал тебе, - говорил он размеренным голосом и был прекрасен и недосягаем, как всегда, - тогда я вознесу тебя к богам. Ты станешь истинной повелительницей войны, и наше племя будет непобедимо.
- Да, мы обязательно одолеем их, - с придыханием отвечала она, чувствуя счастье и гордость. – Мы ведь еще ни разу не терпели поражения. С тобой, господин…
- Эта война будет другой. Видишь, - он вытянул руку, - вон там идут наши новые враги.
На самом горизонте вырисовывалась некая темная громада, угрожающе движущаяся вперед.
- Что это?
- Римские легионы, - его вечно молодое лицо стало выглядеть печальным.
Потом кровь. Упоение. Радость. Тела на земле. Огонь. Страх. Жар на самом лице. И его лицо, спустя много лет. Еще такое же молодое, но почему-то разом потерявшее всю привлекательность.
- Вечность твоя, - голос, вдруг ставший жутким и безобразным.
И потом почему-то много воды во рту, в горле, кажется, во всем теле. Первая смерть.
Монашка отогнала прочь эту сцену. Как давно она не вспоминала о тех временах, когда еще была человеком… это могло означать только одно.
- Глупая, глупая девочка, - прошептала она с жалостливой улыбкой.
Над дорогой взмыло облако пыли, еще немного, и показался всадник с развивающимися на ветру длинными волосами.
Таки приехала. Облегченно вздохнув, женщина медленно двинулась на встречу.
Взмыленная лошадь неслась на полной скорости. Вот уже можно было различить перемазанное кровью лицо девушки, но то, что интересовало монашку больше всего – нет.
Перед воротами церкви наездница так резко натянула поводья, что чуть не вылетела из седла. Не обратив на это внимания, она соскочила с коня и, рыдая, кинулась к своей покровительнице. Та молча обняла ее, поглаживая по голове и не слушая прорывающееся сквозь всхлипывания бормотание.
Нет, это не то, что она хотела знать. Что случилось, ей и так было известно. Все как и должно было быть… но надо узнать другое, другое…
- Посмотри на меня, дитя, - не реагируя на протесты, монашка настойчиво взяла ее за подбородок.
Заглянув девушке в глаза, она еле сдержала торжествующий смех. Вот оно! Вот оно! Наконец-то! Два ярко-красных росчерка в форме птицы пересекали зрачки и радужку.
Сила перешла дальше, захватила ее еще больше. Теперь совсем немного, каких-нибудь пару месяцев. Короткий срок после долгих столетий ожиданий.
Потом жалкому существованию придет конец. Боль, страдания, бесконечно повторяющаяся история … они все исчезнут для нее, она наконец-то станет частью того единого целого, которое посещало ее в видениях.
- Почему… почему он… зачем… они… он… он… к-как… - судорожно всхлипывала девушка, уткнувшись в монахиню и не видя уродливую улыбку, полную безумного счастья, на ее губах.
«Такова сущность любви, - сказала бы ей женщина в другое время, - обращаясь с ней как с игрушкой, ты разрушишь и себя и тех, кто тебе дорог».
Но сейчас она промолчала, грезя о скорой смерти.
***
Шицу с кошачьей элегантностью подошла к окну и замерла, опершись о подоконник. За ее спиной задумчиво смотрел на свой альбом оставшийся сидеть в кресле ребенок.
- Када мама п’идет? – недовольно спросил он.
- Скоро…
- Када ско’о?
- Не знаю.
- Када? – требовательно повторил он.
- По-твоему, я знаю будущее?
После некоторых раздумий, ребенок пожал плечами.
- А ты кто? – задал он следующий вопрос.
Отвернувшись от окна, Шицу немного насмешливо оглядела мальчишку в забавной неудобной одежде, подобающей британскому принцу.
- Я – сообщница твоей матери, Лелуш. У меня с ней контракт.
Полушепотом повторив «конт'акт», он с любопытством уставился на Шицу.
- Я дала ей кое-что, что ей было нужно, а за это она должна выполнить одно мое желание. Вот только… - скучающим тоном продолжила она, - только что-то говорит мне, что Марианна не сделает этого. Скажи, Лелуш, ты бы помог мне, если этого не сделает твоя мать?
- Зачем?
- Потому что сначала я помогу тебе.
- Зачем?
Шицу тихо рассмеялась.
- Затем.
Ребенок снова пожал плечами.
- Я еще подумаю, - точь-в-точь с скопировав интонации своей матери, сказал он.
- У тебя много времени, - она снова повернулась к окну и увидела Марианну, неспешно пересекающую сад, - скорее всего, тебе даже никогда не придется решиться.
- А как тебя зовут? – послышался еще один вопрос.
- Это давно забытый секрет.
- Хочу написать! – потребовал мальчик.
- Зачем?
- Хочу!
Усмехнувшись каким-то своим мыслям, она назвала ему имя, и ребенок старательно записал его кривым детским почерком на листе бумаге, который Шицу, небрежно скомкав, запихнула к себе в карман.
Потом дверь открылась – вернулась Марианна.
Автор: Soma Peiris
Фэндом: Гиасс
Персонажи: Шицу, Марианна, Чарльз, Вицу, Лелуш
Жанр: ностальгия (ничего более подходящего я придумать не могла и, да, я знаю, что это вообще-то не жанр. Я его придумала)
Рейтинг: PG
Размер: миди, две главы.
Саммари: Из старых времен Великой Четверки «Мы уничтожим ложь». Шицу сидит в гостях у Марианны, которая в итоге оставляет ее присматривать за своим двухлетним сыном.
Дискляймер: Если кто-нибудь спонсирует мне очень-очень много денег, то выкуплю права у Санрайза и Танигучи – до тех пор они принадлежат им.
1
All around me are familiar faces
Worn out places, worn out faces
Bright and early for their daily races
Going nowhere, going nowhere
Their tears are filling up their glasses
No expression, no expression
Hide my head I want to drown my sorrow
No tomorrow, no tomorrow
And I find it kinda funny
I find it kinda sad
The dreams in which I'm dying
Are the best I've ever had
I find it hard to tell you
I find it hard to take
When people run in circles
It's a very, very mad world
Gary Jules - Mad World
Worn out places, worn out faces
Bright and early for their daily races
Going nowhere, going nowhere
Their tears are filling up their glasses
No expression, no expression
Hide my head I want to drown my sorrow
No tomorrow, no tomorrow
And I find it kinda funny
I find it kinda sad
The dreams in which I'm dying
Are the best I've ever had
I find it hard to tell you
I find it hard to take
When people run in circles
It's a very, very mad world
Gary Jules - Mad World
1.
Посмотрите, как крутятся шестеренки. Прислушайтесь. Это механизм, слажено работавший веками, тысячелетиями. Механизм человечества. Бог. Коллективное бессознательное.
Оно работает безотказно, живет одним пульсирующим организмом. В нем лежит все прошлое, из него растут настоящее и будущее.
Посмотрите теперь, вон стоят те четверо, которые решили разрушить его. И вы знаете, их попытки не увенчаются успехом. Громоздкое и страшное существо, оно подомнет их под себя. Ведь этот организм – само человечество. А они – его часть.
Но только нам известно это, им – нет. Даже если недоброе чувство уже давно закралось в сердце старейшей из них. Даже если оно не покидает ее с самого начала, ведь ей ли не знать, как часто за историю человечества произносилась фраза «Я сделаю мир лучше».
***
Красный свет утреннего солнца проникал в графскую опочивальню сквозь мутноватое стекло маленького окна. В камине, не смотря на теплое время года, ярко горел огонь – каприза гостьи графа, пожаловавшейся на царящий по всему замку холод.
Она сама только что вылезла из кровати. Подобрав с пола шелковую сорочку, лежавшую там среди других предметов ее гардероба, так поспешно снятых вчера графом, девушка накинула ее на себя и подошла к окну, по пути взяв со стола гребень.
Мечтательно глядя на восходящее солнце, она принялась медленно расчесывать длинные волосы, мурлыча что-то себе под нос. Ее левый глаз, вероятно, в отблесках солнечных лучей, светился красным – странный эффект.
- Он рано уехал, - заметила женщина, стоящая у камина – и была она там до этого или же появилась только что, уже не понять.
- Он на охоте. Пообещал загнать дичь и устроить пир в мою честь... – протянула девушка, ничуть не удивившись.
Женщина печально покачала головой, но ничего не сказала, а ее собеседница, стоящая спиной, не увидела этого жеста.
- Ты действительно станешь его женой?
- Может...
- Пора бы. Тебе уже пятнадцать, самое время найти хорошего мужа.
- Мне он нравится. Лучше того, совсем не такой грубый. Он очень добрый, на самом деле, и красивый, и сильный. Но в этом замке так холодно... – капризно вздохнула та.
- Попроси, и он завоюет для тебя другой, - женщина подошла, встав рядом с девушкой, тоже лицом к окну. – Хотя, возможно, уже поздно.
- О чем ты?
- Ты любишь его? – задала она встречный вопрос.
Девушка легкомысленно пожала плечами, игриво улыбнулась.
- Может быть. Я еще не решила. Но он любит меня, это точно.
Женщина снова покачала головой, ничего не сказав.
- Ладно-ладно, не злись на меня. Мне кажется, я его правда люблю, - резким жестом она откинула волосы за спину. – Такой красивый восход, правда?
Некоторое время женщина смотрела на медленно поднимающийся над горизонтом красный шар, окунающий небо с разводами облаков в свое свечение.
- Уродливый. Как покрытое рубцами окровавленное тело.
Девушка пожала плечами. Она часто не понимала, о чем говорит ее покровительница.
***
Она наблюдала за ребенком, лениво поигрывая прядью длинных волос. Пухлый, большеглазый мальчик. Милый, как и большинство детей в его возрасте. Разодетый в дорогую и неудобную одежду, стесняющую движения.
Ребенок недоверчиво наблюдал за ней, сидя на полу у ног матери. Слишком пристально смотрящая на него незнакомка. Странная.
Они вглядывались друг в друга почти минуту, потом мальчишка не выдержал и отвел взгляд, обижено выпятив губу. Она слегка усмехнулась.
Некоторое время спустя ребенок, внезапно приняв какое-то решение, встал и забавной походкой вразвалку просеменил в противоположный угол комнаты, где были разбросаны игрушки, большие детские книги с яркими картинкам и просто всевозможная мелочь, непонятно как оказавшаяся там. Выудив из груды синий фломастер и альбом для рисования, ребенок вернулся на прежнее место. Неловко плюхнулся на пол, смешно поморщился.
Еще раз пристально, недоверчиво посмотрев на гостью, он с трудом открыл фломастер, потом, зажав его в кулачке, занес над бумагой.
- Чарльз опаздывает, - заметила Марианна, намазывая клубничное варенье на кусок пиццы с шампиньонами, - а у меня для него важная новость.
- Ты беременна?
Ребенок поднял голову, тихо повторил слово «бе'еменна» и начал сосредоточено черкать что-то.
- Откуда ты знаешь? – спросила его мать, жуя свое кулинарное извращение.
Шицу перевела многозначительный взгляд с растекающегося вокруг шампиньонов варенья назад на Марианну.
- А… это, - девушка рассмеялась. – А вкусно. Не попробуешь? – и снова залилась смехом, увидев выражение лица собеседницы. – Тебя можно шокировать только, издеваясь над пиццей, правда?
- Cмот’и! Смот’и! – подал голос ребенок, протягивая ей альбом.
«МАМА» было написано кривым детским почерком на весь лист.
- Спасибо, солнышко, очень хорошо, - девушка улыбнулась и вернула альбом сыну. - Сам научился, - сообщила она Шицу, – долго смотрел на свои книги, а потом вдруг взял и начал писать.
- Ему два года, - сказала та, выражая не то недоверие, не то удивление.
- Да, вот такой вот он у меня умный мальчик, - Марианна запустила пальцы в темные волосы мальчишки и слегка растрепала их.
Ребенок издал протестующий возглас, насупился, а потом снова направил на Шицу внимательный взгляд темно-фиолетовых глаз.
- Весь в Чарльза, - отметила она, бесцеремонно глядя в упор на ребенка, пока тот не смутился и снова не уткнулся в свой альбом.
- Глаза точь-в-точь его, - ответила Марианна, и нельзя было не заметить, насколько мягче вдруг стал ее голос, - повадки тоже иногда узнаются. Правда, малыш? – она наклонилась и поцеловала его в макушку. – Ты же у нас совсем как папа, да?
Ребенок, нахмурившись, погрузился в размышления.
- Нет! – изрек он и, поразительно четко для своего возраста, прибавил: – У меня нет больших волос.
С укором посмотрев на начавших смеяться Марианну и Шицу, он снова схватил свой альбом.
- Разве не прелесть? – умиленно вздохнула его мать, вытирая выступившие на глазах слезы. – Когда он злится, вот как сейчас, то просто вылитый Чарльз. Такой серьезный и надутый, что хочется схватить и прижать к себе, - потянувшись, она прибавила уже обыденным тоном: - Посмотрим, что выйдет из второго.
Взяв последний кусок своей пиццы, Шицу с некоторым интересом спросила:
- Ты рада?
- Конечно. По-моему, быть матерью – это прекрасное чувство, не находишь?
- Откуда мне знать?
- Неужели за столько столетий… - Марианна хитро улыбнулась, но, так и не дождавшись никакой реакции, пожала плечами. - В любом случае, дети – приятная мелочь жизни. Особенно когда они так похожи на отца.
- Мелочь жизни… - повторила Шицу, наблюдая за тем, как упорно выводит что-то на бумаге черноволосый ребенок.
- Не мелочь, конечно, это я так, - со вздохом поправила себя девушка. - С детьми приятно. Они так честно любят тебя, так приятно обнимают и называют мамой. Вообще, всегда ведь хорошо, когда тебя любят, правда?
- Всегда ли? Нет.
Марианна фыркнула.
- Тебе нравится перечить мне, да? В любом случае, уж когда ты – жена императора Великой Британской Империи, то найдется достаточно нянек и сиделок, выполняющих менее приятную часть работы, а сама можешь наслаждаться всем хорошим, - она нетерпеливо тряхнула головой, откидывая лезущие в глаза волосы.
Шицу равнодушно кивнула, взгляд желтых глаз был по прежнему прикован к ребенку.
- Лелуш, - позвала она.
Мальчишка поднял голову и снова недоверчиво оглядел незнакомку с ног до головы.
- Иди-ка ко мне.
Он испугано посмотрел на свою мать.
- Иди-иди. Покажи ей, как ты умеешь писать.
Ребенок неохотно поднялся на короткие ножки и вразвалку приблизился к креслу, где сидела Шицу.
- Иди сюда, мелкий, - подхватив его под руки, она усадила мальчишку себе на колени, - что ты написал?
- Мое имя, - еле слышно буркнул ребенок, протягивая ей альбом.
- Лелуш, - зачитала Шицу, - правильно. Скажи, Марианна, как ты додумалась до такого имени?
- По-моему, красиво звучит. Тебе не нравится?
- Весьма оригинально, - ухмыльнулась она.
- Оставь свою иронию при себе, - Марианна неожиданно встала. – Мне надоело ждать Чарльза, из-за него я еще не сделала утренней пробежки. Посиди с Лелушем, ладно? Если Его Невероятно Занятое Величество заглянет, передай, что мог бы прийти к своей беременной жене раньше. У меня время тоже не резиновое – надо еще держать себя в форме.
Завершив свою тираду, она подошла к окну и залезла на подоконник.
- Ты беременна, - задумчиво напомнила Шицу.
- Всего-то второй этаж, да еще и на газон. Ничего не случится, - нетерпеливо махнув рукой, Марианна спрыгнула вниз.
***
Чарльз пожаловал десять минут спустя, войдя в комнату, не дожидаясь, пока о его появлении доложит слуга.
- Марианна пошла бегать, - ответила Шицу на не произнесенный вслух вопрос. – Присаживайся. Хочешь пиццы?
- Нет.
Он, по привычке величественно, опустился в кресло.
- Хорошо, я бы и не поделилась.
- Здравствуй, папа, - пробормотал ребенок с ее колен.
- По крайней мере, я застал тебя, - задумчиво произнес Чарльз, уделив сына мимолетным взглядом. – Возникли проблемы с ментальным лифтом, тебе стоит заняться этим.
- Ментаааальный лифт, - сосредоточенно повторил ребенок незнакомое словосочетание, прежде чем начать выводить в альбоме что-то новое.
Шицу усмехнулась, потрепав его по голове. Чарльз хмыкнул.
- Мне стоило ожидать, что Марианна куда-нибудь унесется к моему приходу, - заметил он, обращаясь скорее к самому себе.
- Своенравна как всегда. А теперь уж особенно, - Шицу взяла последний кусок пиццы и носком сапога скинула пустую коробку со стола.
- Что изменилось теперь?
- Угадайте, Ваше Величество. А я пока посещу кухню. И вот, соизвольте провести время со своим чадом.
С этими словами, Шицу, к явному неудовольствию обоих, усадила ребенка ему на колени и вышла из комнаты.
К ее возвращению, мальчишка демонстрировал отцу свой альбом с кривой надписью «ПАПА».
- Молодец, молодец, - несколько неуверенно буркнул император.
Практически невозможно было без смеха наблюдать за тем, как Чарльз ди Британния безуспешно пытается придать своему голосу отцовские нотки.
- Сам научился, - Шицу ухмыльнулась и, держа в руках новую коробку с пиццей, села обратно в кресло. – Полистал свои книжки и вдруг начал писать.
- Молодец, Лелуш, - почти мрачно повторил Чарльз, неловко хлопая ребенка по голове.
Мальчик испугано дернулся, чуть не свалившись с колен отца.
- Скажи, сколько детей ты уже наплодил? – Шицу тщательно разжевала ломтик салями, - и все еще не умеешь с ними обращаться. Постарайся хотя бы не произносить его имя настолько угрожающе, а то он сейчас расплачется.
Чарльз пожал плечами.
- У него не самая худшая реакция. Юфемия бросается в слезы, когда только видит меня.
Они вместе рассмеялись. Она - тонким тихим смехом, он – низким и глухим. Нахмурившись, ребенок решительно подался назад и принял попытку слезть с колен Чарльза по его штанине.
- Ты слишком большой и суровый для маленьких детей. Интересно, как будет реагировать твой новый?
- Новый? – он удивленно поднял брови, придерживая мальчишку, чтобы тот не упал.
- Новый…
Ребенок начал выдираться, так что Чарльзу пришлось поставить его на пол и дать вернуться к Шицу.
- Смотри-ка, с какой готовностью он вдруг ко мне идет... а недавно еще не хотел, - она водрузила мальчишку себе на колени. – О чем я там говорила?
- Новый.
- Соедини это с Марианной - получишь результат.
Чарльз понимающе кивнул и посмотрел на большие часы с маятником, стоящие у стены.
- А она все не собирается возвращаться… мне уже пора.
- Какая жалость, - Шицу отправила в рот следующий кусок пиццы. – Надеюсь, ты рад новости?
- Дети бывают приятными, пока маленькие, - сухо ответил Чарльз, подымаясь с кресла.
- Приятная мелочь жизни, правда?
- Не знаю, мелочь ли. Но, по крайней мере, маленькие дети еще честны и незапятнанны.
- Они имеют привычку вырастать.
- К тому времени, как дети Марианны вырастут, мы уничтожим богов. А когда это произойдет, все люди станут лучше.
Шицу улыбнулась непонятно чему. Еле заметно кивнув на прощание, Чарльз чеканным шагом направился к двери.
- Не веришь, что твои дети и без того вырастут хорошими людьми? – спросила она вдогонку, когда император уже собирался выйти.
- Никто не вырастает хорошим человеком, таков этот мир сейчас.
Он уже переступил порог, когда ребенок неожиданно подал голос.
- Я буду хо’ошим, папа, - громко оповестил он.
На секунду Чарльз обернулся, посмотрев на сына, затем молча хмыкнул и закрыл за собой тяжелую дверь.
***
Следующие пятнадцать минут прошли в полной тишине, прерываемой только чавканьем. Ребенок снова задумался над чем-то, глядя на убывающие куски пиццы.
- Лелуш… у тебя красивое имя, знаешь, - наконец, она отставила в сторону пустую коробку и вытерла пальцы о скатерть. - Имеет французское звучание – в этом что-то есть. Хотя откуда Марианна такое взяла, уж не знаю. Оно по меньшей мере странное.
Ребенок вопросительно посмотрел на Шицу, будто спрашивая себя, что она несет.
- Ласскажи исто’ию, - потребовал он вдруг.
- Историю? – переспросила она. – Что-нибудь о драконах и рыцарях?
- Не-ет.
- А о чем тогда?
Он развел руками и старательно изобразил на лице недоумение, явно имитируя кого-то.
- Какие сказки ты любишь?
- Не хочу сказки. Ласскажи исто’ию.
- Что-нибудь, что правда случилось?
Ребенок нетерпеливо кивнул, точно как это обычно делала Марианна.
- Какие мы требовательные… ну хорошо, я расскажу историю Его Высочеству, - Шицу громко фыркнула. – Ты не поймешь ее, и она покажется тебе скучной, но ты сам виноват, Лелуш.
- Пойму! – протестующе откликнулся ребенок.
22.
Несколько веков назад жила в одной стране одна девушка. И была она прекраснее любой другой. Никто, кто заглядывал в глубину ее глаз, не мог устоять перед ее красотой и любил ее до конца дней своих. Каждый готов был сделать все, лишь бы обладать ею, но она бросала их одного за другим, и никто не мог избежать такой участи.
Жили в тех краях два брата, были они знатного происхождения. Оба храбрые и доблестные рыцари, слава о коих разносилась по королевству. И каждому было известно, что эти два брата всегда готовы постоять друг за друга в любом деле. Были они как одно целое.
Как-то раз на одном пиру они увидели эту девушку, а она увидела их. Старший из братьев понравился ей, и она посмотрела глубоко в его глаза и спросила, любит ли он ее. Очарованный ее невероятной красотой, он сказал «да» и в тот же день предложил ей стать своей женой. Но девушка лишь посмеялась и ответила, что не хочет этого, ибо не любит его. И хоть и было это неслыханной дерзостью с ее стороны, он не поспорил, лишь пообещал переубедить. Следующий месяц он, не отставая, ходил за ней попятам, совершенно запустив дела в своих владениях. Едва ел, едва спал, все умолял ее стать своей женой, а, когда она отказала ему вновь, силой притащил к себе в замок.
И запер он ее у себя и угрожал убить, если она не станет любить его так же сильно, как он ее, и не слушал никакие мольбы и просьбы. К счастью, а может и к несчастью, как-то раз к нему приехал его младший брат, обеспокоенный случившимися с ним переменами. Ночью, когда старший брат спал, девушка прокралась в покои младшего и стала умолять вызволить ее из плена. Сначала он не хотел идти против брата, ибо любил его, но стоило ему заглянуть в глаза девушки, как все сомнения тут же рассеялись, ибо обуяла его дикая страсть. И понял он, что тоже полюбил эту девушку, да и любил всегда, просто не признавал себе этого до сих пор. В ту же ночь он помог ей выбраться из замка и позаботился о том, чтобы ее в сохранности доставили в его владения.
Перед братом же своим он прикинулся ничего не ведающим, помогая ему в поисках. Когда же поиски, само собой, оказались безрезультатны, уехал к себе в замок, где его ждала возлюбленная.
Сначала девушка хотела как можно скорее покинуть младшего брата, однако, проведя с ним всего несколько недель, тоже влюбилась в него. Хоть сама она была еще глупа и толком не поняла своих чувств, но она знала, что с ним ей хорошо. И он стал первым мужчиной, которому она отдалась полностью, и когда той ночью он спросил, хочет ли она стать его женой, она сказала «да» и была счастлива.
По утру он, как и обычно, уехал на охоту, но вернутся ему было уже не суждено. Его старший брат, проведавший обо всем, подстерег его в лесу и убил, не в силах совладать с ревностью и яростью из-за предательства двух дорогих ему людей.
После этого он поспешил в замок, к девушке, и предстал перед ней, обагренный кровью ее любимого, и скинул его голову к ее ногам. Осознав, что сделал старший брат, девушка стала рыдать и проклинать его, ибо, как и случается это с глупыми девушками, вдруг ей показалось, что то была ее настоящая любовь, тот человек, с которым она хотела провести жизнь. Но было слишком поздно.
И сказала она старшему брату, что желает ему смерти и страданий и никогда не полюбит его. И повторяла это снова и снова, пока он, в отчаянии, не выпрыгнул из окна тех покоев и не разбился о землю.
***
Шицу окинула комнату пустым взглядом, будто видела что-то совсем иное.
- Вот так, Лелуш, - мелодичным голосом произнесла она, - так было с давних времен, так и осталось по сей день: раздор между мужчинами сеют женщины. Грустная история, правда, Вицу?
- Да, трагика, достойная женских романов, - послышалось из-за ее спины. Вицу медленно подошел и занял место в кресле, в котором недавно сидел его брат.
Ребенок, кажется, почти задремавший на коленях у Шицу, встрепенулся, услышав незнакомый голос.
- Ой, девочка… - удивленно протянул он.
- Сам ты девочка, - прошипел тот, обижено тряхнув обильной шевелюрой.
- Ты девочка! – взвился ребенок.
- Не-а.
- Тогда посему у тебя волос много?
Вицу раздраженно закатил глаза и посмотрел на Шицу.
- Чарльз не тут?
- Ты его здесь видишь, мелочь пузатая?
- А ты тут играешь няньку, хотя могла бы заняться чем-то более продуктивным…
- И чем же? – она прищурилась.
- Культом, например. Ментальным лифтом.
- У вас п’облемы с меееен-тааальным лиф-том, - выдал вдруг ребенок.
Вицу озадачено уставился на него.
- Хороший мальчик. Умеет слушать, - Шицу подтянула его к себе и чмокнула в щеку.
- Отстань! – потребовало дитя, недовольно поморщившись.
В соседнем кресле Вицу усмехнулся и показал ему язык.
- Но ты все еще здесь. Хочешь сказать мне что-нибудь?
- У меня есть новость, Шицу. Я нашел упоминание руин гиасса в японских источниках.
- Правда? – на ее лице промелькнула заинтересованность. – В Японии… что ж, почему бы и нет.
- Вот и я говорю: почему бы и нет? - болтая ногами в воздухе, протянул Вицу. – Описание скорее невнятное, но некоторые детали указывают на то, что это оно.
- И если ты еще и точно скажешь мне, где оно находится, я при свидетелях объявлю тебя гением, Рапунцель.
Он скривился и неохотно признал:
- Мне известно только то, что оно где-то в Японии.
- Япония, так Япония. Чарльз не будет против завоевать источник Сакурадайта.
Вицу тихо фыркнул.
- Хороший побочный эффект, я думаю, - он посмотрел на ребенка. – А у тебя что нового, племянник? Как мама?
Мальчишка сначала недоуменно посмотрел на него, но после некоторых раздумий выпалил:
- Мама бе’еменна.
Брови Вицу поползли вверх, и он снова перевел взгляд на Шицу.
- Правда?
- Устами младенца… - протянула она. – Скажи, Лелуш, ты знаешь, что такое «беременна»?
- Да, - не задумываясь, ответил ребенок.
- И что же?
Он тут же с деланной занятостью схватился за альбом, игнорируя вопрос.
- Это значит, что у тебя будет брат или сестра.
- Я знаю! – негодующе выкрикнул он. – Я сам знаю!
- Он сам все знает, - с усмешкой подвела итог Шицу. – Марианна права – он точно как Чарльз, когда злиться. Не находишь?
Вицу неопределенно пожал плечами.
- Видишь, Рапунцель, будет радость твоему брату.
- Какая уж радость, - презрительно фыркнул он, резко изменив тон, - просто необходимость. Ты прекрасно знаешь, что Чарльза не интересует этот выводок, который обречен повторять старые ошибки и точно так же карабкаться на престол через трупы друг друга, как делали это поколения до них. Наследные принцы и принцессы Британии? – он злобно хохотнул. - Они как крысы – загрязняют все вокруг с их жадными до власти семейками. И большинству из них суждено подохнуть как крысам. Возможно, даже вот ему вот. Британия никогда не исправится. И скоро этому все равно придет конец. С Мечом Акаши.
Шицу молча следила за тем, как меняется его лицо, принимает не пишущуюся в детские черты ожесточенность, искажается ненавистью.
- И дети Марианны тут не исключение. Они ему значат не больше, - с особым напором произнес Вицу и, будто смутившись собственного порыва, растянул губы в ехидной улыбке. – Как бы то ни было… мне хоть племянником больше, хоть племянником меньше. Разницы нет, правда, Лелуш?
- Не правда! – буркнул он и почему-то очень недовольно посмотрел на дядю.
- А у него ведь огромный потенциал… - протянул вдруг тот, - уже сейчас видно.
- Пока еще плохо сформировался, но через несколько лет станет лучше, чем у Марианны, насколько сейчас можно судить, - задумчиво отметила Шицу, - но это не удивительно.
- Сын Марианны и Чарльза… да уж…
- И твой племянник.
- Но не важно, - Вицу по-кошачьи улыбнулся, - его талант пропадет даром, правда?
- Это уже никогда не понадобится, правда? – ее губы затронула почти идентичная улыбка.
Два существа, не то люди, не то нет, пристально посмотрели друг другу в глаза и замерли так почти на десять минут, не моргая, будто меряясь силами.
Постепенно они заполняли собой всю комнату, спирая в ней воздух, не оставляя места ни для чего. Не меняя ни формы, ни размера, они росли все больше и больше, искривляя отражения в зеркалах, заставляя стрелки часов сначала замереть, а потом начать крутиться то вперед, то назад, искажая время и место, скидывая все воедино и снова разъединяя, разбрасывая вокруг себя ошметки прошлого, делая невозможным определить, происходит это все или нет на самом деле.
Мир С был в них, они были в нем. Носящие коды, вечные, как и он сам.
Ребенок продолжал сидеть на коленях у более древнего из этих существ, старательно записывая что-то в альбом. Иногда, будто улавливая какие-то отголоски, он поднимал голову и удивленно смотрел по сторонам или дергал Шицу за руку, но, так ничего и не добившись, снова возвращался к своему занятию.
Первым зрительный контакт оборвал Вицу и, болезненно скривившись, слез с кресла.
- Уже уходишь? – полюбопытствовала Шицу.
- Хочу поговорить с Чарльзом, - не глядя больше на нее, ответил тот, - пока, племянник.
- Пока, - отозвался ребенок и показал ему свой альбом.
«ДЕВОЧКА», - гласила кривая надпись.
Раздраженно прошипев что-то, Вицу растворился в воздухе.
- Исчез! – восторженно прокомментировал мальчик.
Шицу издала короткий смешок, а потом замолчала и рассеяно уткнулась в ребенка, опершись подбородком о его голову – будто обнимая большую подушку.
- А что было потом? – спросил он, пытаясь высвободится.
- Потом?
- В исто'ии?
- Потом ничего, Лелуш. На этом история кончилась.
***
После полуденной молитвы монашка принялась вскапывать грядку за церковью. Ora et labora гласил устав, и она придерживалась его, как будто в насмешку над кем-то.
На самом деле, она действительно видела в этом своего рода иронию. Стоило только вспомнить прошлое…
Всего несколько столетий отделяло настоящее от того дня, когда Константин зашел в реку. Она еще могла четко вспомнить этот момент, даже как играло на воде солнце, будто бы это было только вчера.
Так же хорошо она помнила, что было до этого. Как закидывали камнями и бросали зверям в арене последователей религии, теперь перенявшей Европу. И некоторые из тех людей, умерших тогда, теперь мрачно наблюдали за ней с витражей церкви. Пару из них она когда-то знала лично, с одного смотрела на монашку она сама.
Не узнаваемая, конечно же, но носящая то самое имя, которым она звалась в те времена, теперь только с приставкой «святая». И смерть та же. Вот правда монашка никак не могла вспомнить, что же подвигнуло ее тогда стать на сторону этой религии. Что вообще привело к такой странной причуде.
Но многие моменты из ее жизни, тянущейся веками, ускользнули из воспоминаний, и она смирилась с этим. Раз они ушли, то и не стоило цепляться за них. Не стоило перерывать галерею памяти, где хранилось все прошлое. Вероятно, какие-то вещи лучше было забыть или, по крайней мере, они просто не стоили того, чтобы помнить.
Монашка отставила мотыгу в сторону и внимательно посмотрела вдаль, куда уходила дорога. Непонятное чувство вдруг одолело ее.
Что это? Волнение? Страх? Возбуждение?
Совсем слегка задрожали руки, и она поняла, что действительно боится. Цель близка, еще совсем-совсем немножко, месяц-другой, возможно. Вот только что, если дичь ускользнет? Чем ближе к концу, тем опаснее становится подъем.
- Еще чуть-чуть, девочка, - невольно пробормотала она, - еще совсем чуть-чуть, пожалуйста.
Будто проломив дамбу, хлынули картины совсем далекого прошлого.
Как она стояла на холме, сама еще совсем девчонка, подле бога их племени, древнего, как сам мир, мудрого, как никто другой. По крайней мере так думала она, его главная жрица, избранная им самим. Глупо, наивно. Но как ей тогда было понять жестокость вечности?
- Ты спасешь наш народ от завоевателей силой, которую я дал тебе, - говорил он размеренным голосом и был прекрасен и недосягаем, как всегда, - тогда я вознесу тебя к богам. Ты станешь истинной повелительницей войны, и наше племя будет непобедимо.
- Да, мы обязательно одолеем их, - с придыханием отвечала она, чувствуя счастье и гордость. – Мы ведь еще ни разу не терпели поражения. С тобой, господин…
- Эта война будет другой. Видишь, - он вытянул руку, - вон там идут наши новые враги.
На самом горизонте вырисовывалась некая темная громада, угрожающе движущаяся вперед.
- Что это?
- Римские легионы, - его вечно молодое лицо стало выглядеть печальным.
Потом кровь. Упоение. Радость. Тела на земле. Огонь. Страх. Жар на самом лице. И его лицо, спустя много лет. Еще такое же молодое, но почему-то разом потерявшее всю привлекательность.
- Вечность твоя, - голос, вдруг ставший жутким и безобразным.
И потом почему-то много воды во рту, в горле, кажется, во всем теле. Первая смерть.
Монашка отогнала прочь эту сцену. Как давно она не вспоминала о тех временах, когда еще была человеком… это могло означать только одно.
- Глупая, глупая девочка, - прошептала она с жалостливой улыбкой.
Над дорогой взмыло облако пыли, еще немного, и показался всадник с развивающимися на ветру длинными волосами.
Таки приехала. Облегченно вздохнув, женщина медленно двинулась на встречу.
Взмыленная лошадь неслась на полной скорости. Вот уже можно было различить перемазанное кровью лицо девушки, но то, что интересовало монашку больше всего – нет.
Перед воротами церкви наездница так резко натянула поводья, что чуть не вылетела из седла. Не обратив на это внимания, она соскочила с коня и, рыдая, кинулась к своей покровительнице. Та молча обняла ее, поглаживая по голове и не слушая прорывающееся сквозь всхлипывания бормотание.
Нет, это не то, что она хотела знать. Что случилось, ей и так было известно. Все как и должно было быть… но надо узнать другое, другое…
- Посмотри на меня, дитя, - не реагируя на протесты, монашка настойчиво взяла ее за подбородок.
Заглянув девушке в глаза, она еле сдержала торжествующий смех. Вот оно! Вот оно! Наконец-то! Два ярко-красных росчерка в форме птицы пересекали зрачки и радужку.
Сила перешла дальше, захватила ее еще больше. Теперь совсем немного, каких-нибудь пару месяцев. Короткий срок после долгих столетий ожиданий.
Потом жалкому существованию придет конец. Боль, страдания, бесконечно повторяющаяся история … они все исчезнут для нее, она наконец-то станет частью того единого целого, которое посещало ее в видениях.
- Почему… почему он… зачем… они… он… он… к-как… - судорожно всхлипывала девушка, уткнувшись в монахиню и не видя уродливую улыбку, полную безумного счастья, на ее губах.
«Такова сущность любви, - сказала бы ей женщина в другое время, - обращаясь с ней как с игрушкой, ты разрушишь и себя и тех, кто тебе дорог».
Но сейчас она промолчала, грезя о скорой смерти.
***
Шицу с кошачьей элегантностью подошла к окну и замерла, опершись о подоконник. За ее спиной задумчиво смотрел на свой альбом оставшийся сидеть в кресле ребенок.
- Када мама п’идет? – недовольно спросил он.
- Скоро…
- Када ско’о?
- Не знаю.
- Када? – требовательно повторил он.
- По-твоему, я знаю будущее?
После некоторых раздумий, ребенок пожал плечами.
- А ты кто? – задал он следующий вопрос.
Отвернувшись от окна, Шицу немного насмешливо оглядела мальчишку в забавной неудобной одежде, подобающей британскому принцу.
- Я – сообщница твоей матери, Лелуш. У меня с ней контракт.
Полушепотом повторив «конт'акт», он с любопытством уставился на Шицу.
- Я дала ей кое-что, что ей было нужно, а за это она должна выполнить одно мое желание. Вот только… - скучающим тоном продолжила она, - только что-то говорит мне, что Марианна не сделает этого. Скажи, Лелуш, ты бы помог мне, если этого не сделает твоя мать?
- Зачем?
- Потому что сначала я помогу тебе.
- Зачем?
Шицу тихо рассмеялась.
- Затем.
Ребенок снова пожал плечами.
- Я еще подумаю, - точь-в-точь с скопировав интонации своей матери, сказал он.
- У тебя много времени, - она снова повернулась к окну и увидела Марианну, неспешно пересекающую сад, - скорее всего, тебе даже никогда не придется решиться.
- А как тебя зовут? – послышался еще один вопрос.
- Это давно забытый секрет.
- Хочу написать! – потребовал мальчик.
- Зачем?
- Хочу!
Усмехнувшись каким-то своим мыслям, она назвала ему имя, и ребенок старательно записал его кривым детским почерком на листе бумаге, который Шицу, небрежно скомкав, запихнула к себе в карман.
Потом дверь открылась – вернулась Марианна.
@темы: Фанфики, Code Geass
-
-
23.09.2008 в 18:56Молодец, здорово. Да, Лелушу не повезло иметь таких родителей. Понадеемся до следущей неделе, что Шицу останется с ним навсегда Т__Т
-
-
23.09.2008 в 19:00Мне нравится королевская чета, да и Шицу как всегда - прелестьшотакое.
Жду продолжения!
-
-
23.09.2008 в 19:35Беременная Марианна, сигающая из окна, потому что ей так хочется - это маст
Спасибо!
Останется. Пусть только попробует не остаться...
edik_lyudoedik
Огромное спасибо =))
-
-
23.09.2008 в 20:27Пусть они останутся вместе!
Спасибо, за хороший фик! Жду продолжения!
-
-
23.09.2008 в 20:50-
-
24.09.2008 в 01:14-
-
24.09.2008 в 17:28Марианна оказалась весьма необычной матерью))
ЛулуШицу!ЛулуШицу!
Спасибо))
missing-nin
Благодарю =)
Almaviva
Не знаю, не знаю)
-
-
25.09.2008 в 00:07-
-
25.09.2008 в 16:24С нетерпением жду продолжения.
-
-
25.09.2008 в 17:03Продолжение сегодня выложу)
Спасибо.
-
-
25.09.2008 в 18:31Стиль местами я бы правила, я вообще придира, но концепция... но диалоги! няяяяяяямаааааа!
-
-
25.09.2008 в 20:26Огромнейшее спасибо))
А можешь сказать, где стоит подправить, если не лень?
-
-
25.09.2008 в 20:34Да уж, бедный Витсу, злая Марианна отбирала у него его брата.
-
-
25.09.2008 в 20:35По-моему, у тебя местами очень сильно чувствовалось влияние романо-германской группы языков - то бишь аж руки чешутся это на инглиш перевести (думаю, что на дойч на самом деле, просто дойч я почти не знаю), мол, роднее будет... и таких предложений, кажись, много, так просто пальцем не ткнешь. Если у милорда есть желание, могу на выходных сделать бэтаж ака тыц-тыц-то-не-так (потому что текст реально клевый, и еще Ал тут бродил в экзальтации
гремя доспехамии восклицал в потолок, что он в это верит), а щас адекватно не выскажусь.-
-
25.09.2008 в 20:38Пасиба)
Вицу ревновал Т___Т
edik_lyudoedik
Ясно, ясно. Таки да, вероятно, оказывает влияние.
Если у милорда есть желание, могу на выходных сделать бэтаж ака тыц-тыц-то-не-так
Конечно! Буду невероятно благодарна
-
-
25.09.2008 в 21:11Очень порадовала сказка без сопливого хэппи енда.
Шитсу с маленьким Лелушем такие милые!
Спасибо!
-
-
25.09.2008 в 21:18Спасибо)))
Шитсу с маленьким Лелушем такие милые!
Ы, да, меня жутко штырит от представления, что она его нянчила *_________*